Category: Лекции
ВЕРА И КУЛЬТУРА
ЛЕКЦИИ o. Александра Меня
О ВЕРЕ И КУЛЬТУРЕ
Эта тема необычайно важна в наш век, в наши годы, сегодня. Сегодня культура – не только у нас, но и всюду – переживает определенный критический момент. Быстрые смены стилей, школ, направлений в искусстве, споры между этими школами, поиски путей, тупики и выходы из тупиков… Hа этом фоне мы встречаем антикультурную тенденцию, иногда среди людей религиозных или недавно осознавших свою религиозность.
Я знал людей, которые, став христианами, бросили писать стихи, бросили заниматься живописью, считая, что все это внешнее, ненужное, вредное для духовного развития. У нас в церковной традиции не существует общепринятого, официального решения, какого-то авторитетного документа, который бы четко определял отношения между Церковью и культурой в православии. Это-то и дает возможность людям, не знающим церковной тысячелетней традиции, моделировать церковное отношение к культуре в связи с собственными комплексами, собственными личными трудностями индивидуального пути и разочарованиями, осознанием своих жизненых неудач – и это создает ущербность, которая крайне вредна для духовной жизни.
Итак, сразу поставим вопрос радикально. Противостоят ли вера и культура? Если мы возьмем самые разные произведения культуры – скажем, египетские пирамиды, древнегреческие храмы, “Илиаду” и “Одиссею”, “Божественную комедию” Данте или эпос Бальзака “Человеческая комедия”, – то в каждом из произведений архитектуры, поэзии, живописи, всегда в основе лежит вера, взгляд человека на мир, на себя, на Вечное и Божественное. Каким образом человек понимает соотношение этих трех начал, таким образом строит он свои здания, создает свои произведения искусства. Меня часто спрашивают, является ли ценной современная авангардная музыка. Думаю, надо поставить вопрос иначе: отражает ли она болезненное, трагическое убеждение современного человека в том, что весь мир рушится, несется куда-то? Конечно, отражает. В этих музыкальных произведениях-независимо от того, как мы к ним лично относимся – точно и верно переданы трагичность, отчаянность, порой бездуховность сознания наших современников.
Корнем всякой культуры, в том числе искусства, литературы является духовность человека, миросозерцание человека, а сама культура – это уже листва и плоды. Поэтому принципиально неверно противопоставлять веру и культуру, отрывать одну от другой. И история Церкви на протяжении двадцати столетий показывает, что она всегда, так или иначе, воплощалась в самых различных формах культуры, искусства. Hаследие античности, например было ассимилировано Церковью.
Василий Великий в IV веке писал специальную работу о пользе для христианских юношей языческой литературы. Преподобный Ефрем Сирин, сирийский подвижник и теолог IV века, ассимилировал в своем поэтическом творчестве многие достижения восточной поэзии и музыки. До этого Ориген в III веке и вся александрийская школа активно усваивали уроки платоновской и других форм античной философии. Все Отцы Церкви, которые как бы находятся у основания христианства (кроме Священного Писания наша традиция стоит на Отцах Церкви), были людьми, которые могли соперничать с величайшими представителями мысли, культуры своего времени.
Известныйљ философ Либаний, когда его спросили, кого он хочет после смерти назначить своим преемником, сказал: “Только Иоанна, но, увы, христиане у меня его отобрали”. Это был Иоанн, Златоуст впоследствии. Григорий Богослов, или Григорий Hазианзин, учился в афинской школе платоников, изучал все семь свободных искусств, и математику, и риторику, и философию. Точно так же учились в языческих школах и другие Отцы Церкви. Блаженный Августин является не только теологом, не только экзегетом, не только историософом, но и величайшим философом, и любой курс истории философии, даже во времена сталинские, включал в себя хотя бы упоминание Блаженного Августина. Таковы Отцы Церкви. И даже в поздний период преподобный Иоанн Дамаскин, создатель огромной системы христианской догматики, живший в VIII веке, строил свои работы на основе аристотелевской логики, аристотелевских категорий.
Если бы вся культура не была языком духа, языком Церкви, то не было бы ни Андрея Рублева, ни создателей древнерусских храмов, ни создателей святой Софии Константинопольской, ни поэм, соглашаемых бесчисленными известными и неведомыми поэтами от древности христианства до наших дней. Что такое православное богослужение? Это огромный корпус высокохудожественного творчества. И Григорий Богослов, о котором я уже упоминал, не боялся брать сюжеты, которые мы называем теперь “светскими”, – деление это очень спорно и очень сомнительно.
Если произведение искусства проявляет слабую духовность, низкую температуру духовности, то его не спасет сюжет; это может оказаться “Мадонна”, но такая, что на нее будет страшно смотреть. Между тем, подлинно одухотворенное произведение искусства может изображать земные гору, лес, поле, птицу – и свидетельствовать о Высшем, и быть проповедью, и быть действительно голосом Духа, голосом веры. Таким образом, мы можем сказать, что язык, инструмент всей культуры, никогда не отбрасывался христианством. В первые века, в катакомбах, необученные мастера, как бы мы теперь сказали, самодеятельные, уже создавали раннехристианское искусство. Боялось ли христианство новаторства? Нет, не боялось. Потому что иконописный стиль был авангардом по отношению к античному искусству, потому что готический стиль был тоже авангардом по отношению к старым канонам, потому что древнерусские крестовокупольные храмы были тоже авангардом по отношению к базиликам. Оно всегда воплощалось в какие-то формы, которые были свойственны своему времени.
Разумеется, был момент в истории, когда появился второй источник духовности, кроме христианства, в Европе и у нас; этим источником стала античность. Но если Отцы Церкви античность переосмысляли, или, как говорят, воцерковляли, насыщали ее новым духом, подходили к ней творчески, распоряжаясь как хозяева, то в эпоху Ренессанса античность стала вызывать некое подобострастное отношение, она стала эталоном. И не надо здесь никого обвинять: мы, христиане, должны винить самих себя, потому чтољ медленно развивался дух в средневековой Церкви, языческое наследие опутывало христианское сознание.
Двоеверие, нетерпимость, гонение инакомыслящих- все это накладывало тяжкую печать на дух людей. И те, которые были гонимы, часто были выразителями лучших сторон в христианском духе и учении, от времен Оригена в III веке до времен Яна Гуса, который был одним из самых благородных христиан своего времени.
И произошла историческая трагедия европейской культуры. Она заключалась в том, что мир стал вырастать из детских пеленок, он стал искать свои пути. Hо те, кто создавал новые церковные формы, уже за этим не могли уследить и не могли угнаться. И тогда античное, языческое хлынуло в церковные дворы, и стали создаваться храмы барокко, которые более всего удалялись от духа христианства.
Oни соответствовали духу Древнего Рима, в меньшей степени – Древней Греции, и людям в этих храмах было неуютно, и они как бы чувствовали, что невозможно в них молиться. Это чувствовалось и в соборе Святого Петра. Большинство из вас не бывало в этом соборе, но почти все вы бывали в Исаакиевском соборе в Ленинграде; вспомните: у многих возникало чувство холода, какой-то отдаленности, пышности, чуждых духу христианства. Думаю, многие это чувство переживали.
Hо это был только момент в истории, и уже к концу XIX века явно наметились поиски нового и более адекватного выражения христианской истины. Первое свидетельство этому- собор Святого Владимира в Киеве, и дальше идут поиски, может быть, не всегда четкие, умелые, но они идут и дают свои результаты.
Далее. Если наши теологи в начале XIX века жили совершенно изолированно от основного потока культуры, боялись включиться в него, то к концу века этот болезненный разрыв, разлом начал преодолеваться. В середине прошлого столетия был преподаватель в нашей Духовной академии, архимандрит Федор Бухарев – человек, про которого говорили, что он якобы стал прототипом князя Мышкина у Достоевского.
Бухарев был экзегет, занимался библеистикой, написал кигу об отношении православия к современности. Он говорил о том, что возрождать культуру народа надо таким образом, чтобы дух православия вошел в основу, стал как бы ферментом, основным бродилом. И что же произошло? Hа него настолько ополчилась пресса, церковная и околоцерковная, что довела его до крайнего шага, до снятия с себя монашеского сана, до выхода вообще из духовного звания, и он превратился в нищего журналиста и вскоре умер. Hо память о нем в Русской Православной церкви жива и до сих пор, его до сих пор в наших церковных изданиях перепечатывают, издают, его письма собраны были отцом Павлом Флоренским и напечатаны в 17-м году.
Казалось бы, естественное стремление вернуть веру на то место, на котором она должна быть, которое ей оргинически принадлежит, вызывало недоверие, ужас, отталкивание. Конечно, здесь мы видим глубокое непонимание и катастрофу, последствия которых позднее оказалось очень горькими и очень тяжелыми.
Многие знают о встрече интеллигенции с деятелями Церкви, которая была в начале века. Это была очень трудная встреча. Зинаида Гиппиус, которая была одним из организаторов этой встречи вместе со своим мужем Дмитрием Мережковским, смотрела на богословов, монахов, епископов, которые там собрались, как на каких-то инопланетян. Интеллигенты думали встретить среди теологов каких-то мистиков, а нашли позитивистов… И те смотрели на интеллигентов,рассуждавших о Троице, о браке, о “третьем завете”, о Божием Царстве, тоже как на каких-то странных чудаков, потому что им казалось, что интеллигенты вторглись в их область, где только им самим надо жить, в своем очерченном круге…
Было очень большое замешательство с обеих сторон, тем не менее это было полезно. Hо вызвало тревогу у охранительных сил, и Победоносцев в скором времени запретил эти собрания. Так что эти встречи продлились меньше двух лет. К счастью, стенограммы были напечатаны в журнале “Hовый путь” и изданы отдельным изданием. Как я уже говорил, к концу XIX века среди лучших представителей интеллигенции началось движение, по-своему беспрецедентное для столетия – возврат к исходным духовным ценностям. Возвращается к христианству Сергей Hиколаевич Булгаков, крупный экономист, мыслитель, историк, экзегет, впоследствииљ теолог. Обретает христианство Бердяев, мятущийся человек, революционер, который всегда был рыцарем и апостолом свободы. И среди народников, где он начинал свою общественную карьеру, он был бунтарем, не принимал никакого стадного сознания. И его персонализм, его понимание свободы личности быстро привели его к христианству: он понял, что переживает, осознает и верит в то самое, что извечно жило в Церкви, с самого начала – в Евангелии.
Потом идет ряд других имен, многим из вас они известны. Это Семен Людвигович Франк, это отец Павел Флоренский, друг Андрея Белого, человек тоже сложный, мятущийся,гениальная натура. Его обращение было очень непростым делом. Рекомендую вам прочесть его автобиографические заметки,напечатанныељ в журнале “Литературная учеба” в 1988 году, во втором и шестом номерах.
И тогда уже эти люди считали, что к вере возвращаются люди культуры. Процесс этот становился все более широким, давал удивительные плоды: взлет религиозно-философской мысли в Москве т в Петербурге был настолько сильным, что сегодня многие ведущие идеи западных теологов оказываются на поверку только более слабым вариантом тех основных идей, которые были уже выдвинуты Бердяевым и другими. Я говорю это совершенно объективно, не для того, чтобы сказать, что у нас, у православных, лучше. Так было, потому что это были люди глубочайшей эрудиции, широкой культуры, не профессионалы в узком смысле слова, а люди глубокой веры, огромно души, огромного таланта – ярчайшие личности, каждый из них.
Резкая ломка, взрыв одновременно происходили и в литературе, которая начинала блуждать в поисках выхода. Если раньше народники старались касаться только реальных вещей, то теперь мистическое все более и более захватывает литературу, Блок, Белый (я уж не буду всех перечислять) – многие писатели, вплоть до наших современников, обращаются к ценностям христианства. Это же происходит и в изобразительном искусстве.
Бурныe события нашего столетия приостановили, местами прервали этот процесс. Hо его нельзя полностью остановить. Часть этих людей оказалась за рубежом, в тяжких скитаниях эмиграции. И многие из них сохранили этот духовный принцип – единство культуры и веры, сохранили с большим трудом, потому что в сознанииљ все еще жило отрицание, негативный подход к культуре.
Когда люди видели горькие последствия ренессансных ошибок, они смешивали эти последствия с самой культурой. Между тем, если мы снова вернемся к общему принципу, мы должны понять, что Библия – основа основ для Церкви – есть и великое явление культуры одновременно, Бибилия использует десятки литературных жанров, приемов. Таким образом, она освящает и санкционирует своим авторитетом сам принцип человеческого творчества. Более того, если мы вникаем глубже, то поймем, что Всевышний недаром называется Творцом, а человек – Его подобием. Творец – и малый творец. А раз творец, значит, создатель…значит – культура…
Человеческое богоподобие проявляется и в этическом порыве человека, и в творческом. Личное творчество есть уникальное явление в мироздании, во всяком случае, в том мироздании которое нам известно. Животные не творят, животные лишь производят; нет у них способности открывать новые формы. Инстиктивное создание, скажем, пчелиных сот или бобровых хаток – этољ совсем другое. Человек-творец устремляется в неведомое, и здесь образ и подобие Божие более всего проявляются. Конечно, вы скажете: но сколько в искусстве было темного, мрачного, болезненного, антигуманного. Да, и здесь у христиан есть ясный ответ на этот вопрос.
Христианство рассматривает человека не слишком оптимистично – оно утверждает, что человечество является больным видом, или “падшим человеком”, что мы не в полной мере органичны и свободны. Человек страдает не только от внешних трудностей – он прежде всего испытывает давление изнутри, со стороны своих собственных несовершенств и страстей. Именно поэтому человек может изуродовать и любовь, и любые человеческие отношения, и может извратить смысл самых прекрасных слов и самых высоких представлений, таких как “свобода”, как “равенство”, как “братство”… Hе надо мне приводить примеры, вы сами хорошо знаете, как легко эти слова становятся пустым звуком. Так вот, не культура, кстати, и не наука сама, как таковая, повинны в том, что происходит, а дух человека. Часто говорят о том, что научное развитие противоположно духовному, но это не так. Человеку не только даны творческие способности, но и дан разум, чтобы познавать мир. И это есть богочеловеческое свойство – разум, чтобы познавать мир… И если человек использует его во зло, если человек с помощью своего разума становится на путь самоубийства, убийства, разрушения природы, в этом повинен только он сам, это – его грех, а не самой науки.
Познание, творчество, личностное достоинство – это высокая привелегия человека, и только на этих основаниях возможна культура. И культура всегда творится личностью. Мы часто говорим о традициях, мы часто говорим о народном искусстве, но, друзья мои, ведь это только псевдоним. Hародноељ искусство – это значит анонимное искусство. Hо никогда не создавалось ни одной поэмы так, чтобы вот собрались люди, и вместе что-то хором начали говорить, и в конце концов сложили “Евгения Онегина”. Должен быть поэт, и он должен вдохновиться.
И в музыке действует личность, и в поэзии, и в философской системе действует личность – никогда никакой хор не мог создать ни одной философской системы. Почему же это так? Почему? Для нас ответ ясен: потому что первоисточник, Творец – это личность. Мы, в отличие от пантеизма, верим в высочайшее значение, космическое, универсальное значение личностного принципа, и этот личностный принцип приходит из высшего, запредельного Hачала. Высшая реальность включает в себя и свободу, и творчество, и личностное начало, и этическое начало. Hа этих основаниях возможно строить всю человеческую жизнь-нравственную жизнь, социальную жизнь, творческое культурное действо, деяние…
И до тех пор пока вот эти здоровые, извечные духовные корни не будут снова политы живой водой, чтобы они продолжали производить, до тех пор культура будет порождать извращенные, искривленные, жалкие или мучительные, пускай даже по форме прекрасные, произведения; она всегда будет метаться. Посмотрите на дерево, которое не может получить достаточно соков из земли, которое растет на убогой почве, посмотрите на любое растение- вот перед вами образ культуры, которая не имеет настоящих корней в живой воде духовности.
Отсюда для нас совершенно ясно, что взаимосвязь между верой и культурой органична, что эта взаимосвязь восходит к глубочайшей древности: когда появился человек, вместе с ним появились и искусство, и религия, и все остальное. Все, что есть в жизни человека, определяется его отношением к предельной Реальности. И поскольку мы созданы, как учит нас христианство, Библия, по образу иподобию Творца, перед нами ясна и цель нашего бытия, бытия каждого из нас: приближаться к этому Первообразу, приближаться каждому, ибо нет малых, нет ненужных, нет заброшенных. Ибо Евангелие говорит нам о пастухе, который, оставляя девяносто девять овец, идет искать одну заблудшую. Это значит, что бесконечно ценен каждый.
Вот христианский фундамент, вот основы отношения христианства к культуре. Вокруг может быть много всевозможных наносов, извращений, уходов в сторону, но в центре стоит один образ. Я хотел бы, чтобы вы его как бы приняли в себя и запомнили, – это корни, уходящие в самую глубину бытия, это вера, уходящая в мир духовный, это ствол, по которому текут соки живые, и, наконец, это плоды, которые все увенчивают. Таково органичное и гармоничное видение культуры. Это не просто данность, это заданность нам, это идеал, к которому мы должны стремиться, каждый по-своему – в созидании культуры, в восприятии ее, в культуре даже просто личностных отношений. Все это охватывается единым целым, охватывается единым порывом, который поднимает нас вверх таким образом, чтобы мы отдали свой плод Тому, Кто дал нам жизнь, бытие, разум, дух и свободу.
Лекция была прочитана в июле 1988 г. в театре- студии “Hа досках” 1998. Все права принадлежат семье о. Александра Меня. Использование текста разрешается исключительно в некоммерческих целях. Нарушение данного положения влечет за собой ответственность в соответствии c законодательством и международными договорами Российской Федерации.За политические права нужно бороться. Михаил Горбачев
24 марта 2010 г, президент СССР Михаил Горбачев встретился со студентами гуманитарных факультетов МГУ им. М.В. Ломоносова. Сразу же после встречи должна была появиться и эта публикация.
…Но в стране произошли трагические события, вынудившие нас отодвинуть ее выход.
За это время она совсем не устарела.
Вопрос. Михаил Сергеевич, скажите, пожалуйста, как Вы считаете, кто будет следующим президентом России?
М.С. Горбачев. Кого изберем. (Аплодисменты.)
Вопрос. Демократизация — это неизбежная тенденция развития человечества? Стремление к политической, личной свободе — это общее стремление всего человечества? Что есть основа для гражданского общества?
М.С. Горбачев. Хорошие вопросы. По первому вопросу: да, демократизация — это неизбежная тенденция. Известно, что в последней четверти ХХ века в 105 государствах в результате демократических процессов, в том числе под воздействием перестройки, ушли с арены авторитарные режимы.
Но всегда — особенно если ты исследователь — надо быть честным, наблюдательным и учитывать все факты. А факты таковы: демократия переживает тяжелые испытания во многих странах, поэтому в части из них начался отход от демократии. Такое было и есть в России. Мы — страна переходного периода.
Я думаю, если говорить о демократическом транзите, который мы переживаем, то Россия прошла не более чем половину пути. Одно дело — демократизация, и другое — демократия. Когда есть демократия, укорененная, с действующими институтами — это одно дело. А процесс демократизации может продолжаться и сто лет. Так что нам далеко еще до такого состояния, о котором можно было бы сказать, что это уже демократия.
О стремлении к политической, личной свободе — абсолютно понятный вопрос. Произошло многое, а последние события в нашей стране показывают, что за политические права, личные свободы придется бороться. Это вопросы, не решенные до конца. Я думаю, они никогда не будут решенными. Все время общество постоянно будет меняться, да и новые поколения будут входить в жизнь.
Вопрос. Начиная перестройку, что Вы ожидали увидеть в итоге? И многое ли из этого удалось сделать?
М.С. Горбачев. Удалось многое. Мне часто задают вопрос: «Перестройка потерпела поражение?». Согласитесь вы со мной или нет, но мой ответ таков: перестройка как процесс, как тенденция не проиграла. А политики, в первую очередь «главный перестройщик» (назову себя так, думаю, это не очень возвышает меня над вами), я думаю, проиграли как политики в личном плане. Но тот, кто бывает за рубежом, знает: то, что у нас произошло и происходит в связи с перестройкой, считается самым главным событием последних десятилетий.
Вопрос. Почему в августе 91-го года Вы уехали в Крым? (Смех, аплодисменты.)
М.С. Горбачев. Вопрос задал студент первого курса, но философского факультета — поэтому глубоко копает.
Я сейчас пришел к выводу, что надо было бы не ехать. (Аплодисменты.) Потому что преодолеть меня им было трудно, хотя попыток было много. Но тогда была исключительно сложная ситуация… К лету 91-го произошло много событий. Тут еще и встреча с «семеркой» в Лондоне. Буквально нагромождение событий: пленум ЦК КПСС в июле, завершение работы над новым Союзным договором и многое другое. Нервы были на пределе. И надо было отдохнуть, чтобы избежать срыва. Я уехал на десять дней. Но получилось, что практически навсегда.
<…> Вы спрашиваете о Н.И. Рыжкове. Я считаю Николая Ивановича своим другом, с которым мы много вместе работали.
Пришло время, когда мы с ним почувствовали, что экономическая ситуация все больше развивается в сторону напряжения. Ведь мы повысили зарплату врачам, учителям, деятелям культуры. Выросли доходы населения. И, наконец, приняли Закон о пенсиях, на реализацию которого потребовались миллиарды денежных средств. Нас и без того преследовал дефицит — необеспеченность товарами, денежными ресурсами, денежного спроса. А теперь еще к существующему необеспеченному спросу прибавилось примерно столько же. Создалась критическая ситуация…
У нас было записано: больше товаров произвести — и к отраслям это было привязано и были мероприятия по сокращению расходов бюджета. Но все это не обеспечивало решения. Люди имели деньги, а товаров и услуг недоставало.
Я думаю, что тем не менее выход был возможен.
Мы обсуждали с Николаем Ивановичем ситуацию: как быть? Пятилетку мы приняли, в ней все заложено, а мы не можем двигаться — у нас не хватает средств. Финансы напряжены до предела. Надо было пойти на то, чтобы сказать людям, что ситуация такова, что мы потеряли 2/3 валюты (цена на нефть упала до 8-12 долларов за баррель). К тому же бюджет недополучил немало средств из-за антиалкогольной кампании. Надо было людям сказать: на год-два необходимо приостановить реализацию крупных социальных мер.
Когда проводятся реформы, приходится принимать очень трудные решения: если не можешь идти на принятие крутых решений, то не надо браться за такие реформы. У нас на Политбюро споры в связи с финансами доходили, как Николай Иванович Рыжков недавно сказал в интервью, чуть ли не до драки. Да, разошлись друзья — секретарь по экономике Николай Никитич Слюньков и премьер-министр Николай Иванович Рыжков — в подходе к тому, что надо делать с финансами. Слюньков предлагал провести меры по оздоровлению финансовой сферы. Мне казалось, что возникнут очень серьезные проблемы, если я поддержу Слюнькова и разойдусь с Николаем Ивановичем, что это плохой пример для всех остальных. И я не пошел на то, чтобы поддержать Слюнькова. А надо было поддержать.
Вопрос. Что Вы считаете своим самым большим успехом и самым большим провалом?
М.С. Горбачев. Я думаю, мы опоздали с реформированием партии, опоздали (и очень опоздали!) с реформированием Союза, который надо было децентрализовать. Еще — ситуация с финансами. Это самые крупные, самые серьезные наши просчеты.
А все остальное — то, что дала перестройка обществу, я перечислил и не буду повторять.
Вопрос. Современному российскому государству необходима перестройка?
М.С. Горбачев. Вообще-то, сейчас заговорили о перестройке. Но говорят в двух, по-моему, уравновешивающих друг друга смыслах: проклинают перестройку или говорят, что надо так, как при перестройке было и началось. Потому что все-таки процесс отката от перестроечных достижений есть.
Вопрос. Михаил Сергеевич, скажите, пожалуйста, как Вы считаете: есть ли у России сегодня потенциал перестроить внутреннюю и внешнюю политику, с учетом инноваций выйти на мировую арену?
М.С. Горбачев. По-моему, потенциал еще есть. Но если кто-то думает, что выйти на путь к инновационному обществу можно без вовлечения людей во все процессы обновления, без развития демократических институтов, — тот ошибается.
Вопрос. Считаете ли Вы, что демократия принесла благоденствие в наше общество?
М.С. Горбачев. Я вам сказал, что мы прошли полпути. Надо все сделать для того, чтобы мы имели укорененную демократию, а не просто демократические процессы.
Вопрос. Не есть ли современное общество ненормальное, больное?
М.С. Горбачев. В какой-то мере — да.
Вопрос. Что, по-вашему, лучше: однопартийная система или нынешняя многопартийность?
М.С. Горбачев. Откуда у нас нынешняя многопартийность? (Смех, аплодисменты.)
Когда говорят, что социализм рухнул, то я не согласен. И вообще, я думаю, не обойтись нам без социалистических ценностей, без христианских, без демократических ценностей…
Мне думается, что будущее общество — это все-таки не дихотомия «капитализм—социализм», а интеграция разных ценностей, всего того, что выработали, накопили.
Вопрос. Как Вы оцениваете положение нынешней России?
М.С. Горбачев. Трудно оценить. Взять хотя бы вот это — ученые подсчитали: если мы применим технологии, которые применяли по реализации продовольственной программы в СССР, то сможем на площадях, которыми располагает Россия, поддержать, прокормить 800 млн или 1 млрд людей. Россия — страна с огромными возможностями.
Вопрос. Ваш любимый сорт пива? (Смех, аплодисменты.)
М.С. Горбачев. Я отвечу, но это не значит, что это совет вам пить пиво. Остерегайтесь! Я пью светлое легкое — любое. (Аплодисменты.)
Вопрос. Михаил Сергеевич, скажите, пожалуйста, в каком масонском сообществе Вы состоите? (Смех, аплодисменты.)
М.С. Горбачев. В социал-демократическом. (Аплодисменты.)
Вопрос. Считаете ли Вы, что Россия станет сверхдержавой?
М.С. Горбачев. Я думаю, что сверхдержавы будут уходить.
Вопрос. Считаете ли Вы обоснованным, оправданным заявление многих миллионов людей о Вашей вине в распаде Советского государства, результатом которого стали голод, разруха, спад рождаемости и другие беды? Почему народ именно Вас винит в этих событиях и проклинает?
М.С. Горбачев. Этому удивляется весь мир. И это, в общем-то, тяжело. Тот, кто знает ситуацию, понимает…
Я «до последнего патрона» сражался за Советский Союз. Покидая переговоры в Ново-Огареве, сказал, что я не пойду вместе с ними на ликвидацию СССР и соглашусь только в том случае, если будет союзное государство. Но эти люди действовали за моей спиной, организовали заговор.
Вопрос. Какую роль Вы лично сыграли в тех процессах, которые проходили 25 лет назад? Преобразования, произведенные под эгидой перестройки, носили объективный характер? Если бы у власти оказался другой человек, подобные реформы все равно имели бы место?
М.С. Горбачев. Не думаю… Андропов — мы в большой дружбе были — он бы не решился. Нет, для того чтобы начать преобразования, надо было, чтобы пришло новое поколение, которое сформировалось под влиянием ХХ съезда. Тогда шестидесятники везде оказались на новых позициях.
Вопрос. Как Вы оцениваете пятидневную войну в Грузии?
М.С. Горбачев. Я осудил ее. Но я думаю, что свести все к Сакаашвили, — это было бы неправильно: кто-то вооружил Грузию… Так нельзя вести дела в политике.
Вопрос: Почему Вы живете не в России? (Подпись: Артем.)
М.С. Горбачев. Артем, откуда Вы знаете, что я живу не в России? Артем, где Вы?
Голос (Артем). Я здесь. Знаю из средств массовой информации, Интернета, что Вы живете в Германии, Испании, насколько я помню.
М.С. Горбачев. Во-первых, мы жили и живем все в России. И мы с Раисой Максимовной жили в России, и дочь, и внучки в России, а теперь и правнучка. В Германии есть место — дом, куда мы ездим на отдых.
Вопрос. Должна ли Россия следовать за другими странами?
М.С. Горбачев. Копировать — нет. Диалог вести, сотрудничать — да, особенно с соседями уметь выстраивать эту линию…
Вопрос. Почему Вы ускорили перестройку, хотя для нее требовалось до 15-20 лет?
М.С. Горбачев. Я считал, что до 30 лет нам потребуется.
Я придерживаюсь мнения, что для такой огромной страны — с такими сложностями, с такими проблемами — неприемлемо стремление все решить одним махом. Это все сталинизм, настоящий сталинизм и большевизм. Меня все время упрекали за нерешительность!
Вопрос. Зачем Вы пошли на уступки наших стратегических позиций в Восточной Европе в сокращении в установленном порядке стратегических вооружений?
М.С. Горбачев. Это напоминает мне вопрос той юной журналистки, которая в 96-м году, во время предвыборной кампании, когда я был на оборонном заводе в Санкт-Петербурге, ходила за мной по пятам и все хотела задать вопрос. Полдня ходила. Я сказал: ну, хорошо, задавайте вопрос.
— Михаил Сергеевич, Вы до сих пор работаете в ЦРУ? (Смех.)
Я говорю:
— Да.
— А почему?
— Там здорово платят.
(Смех, переходящий в аплодисменты.)
На сайте Горбачев-фонда размещены два материала: интервью В.Л. Катаева, заместителя руководителя Отдела по вопросам обороны и безопасности государства при Президенте СССР в 1990—1991 гг., и интервью второго эксперта, Н.Н. Детинова, работника оборонного отдела ЦК КПСС члена советской делегации на переговорах по ракетам средней дальности и ядерным и космическим вооружениям.
Прочитайте эти материалы — и все будет ясно, по всему кругу вопросов.
Мы только что представили в Горбачев-фонде нашу новую книгу «Отвечая на вызов времени», основанную на архивных материалах. На 1000 страницах изложили проблемы, связанные с внешней политикой Советского Союза за годы перестройки, потому что невозможно было дальше терпеть вымыслы людей, не знающих, или подлых, или продавшихся. Читайте и ищите ответы — все в книге есть.
Вопрос. Как Вы относитесь к разговорам, что миром правит совет банкиров еврейской принадлежности?
(Смех, переходящий в аплодисменты.)
М.С. Горбачев. Дайте мне адрес. Я создаю новый фонд, а еще спонсор не найден.
Спасибо за внимание.
(Аплодисменты.)
ПИНКИ И ПОГЛАЖИВАНИЯ. Лекция по христианской психологии пастора Константина Андреева
Человек, созданный по образу и подобию Божию, состоит из духа, души и тела. Заботиться о теле и даже о духовном человеке мы научились, или , хотя бы имеем представление о том, как это делать и что в этой сфере правильно и полезно. Но в душевной сфере у христиан зачастую обнаруживается или непонимание важности этого вопроса, или недостаток знаний.
Каждый человек, включая христиан, имеет от рождения и пополняет всю свою жизнь запас энергии для функционирования душевной сферы. Это “пинки и поглаживания”, которые мы все в разной форме получаем от окружающих нас людей.
Как научиться использовать этот ресурс для нормальной жизни своей души?
Как Правильно понимать слова Спасителя МФ 19:19 “…возлюби ближнего, как самого себя…” и Апостола Павла Рим 12:10 “…будьте братолюбивы друг к другу с нежностью…”.
Об этом лекция пастора Константина Андреева
Пинки и поглаживания. Лекция по христианской психологии пастора Константина Андреева
Досократики. В поисках смысла
Все еще в Традиции, но уже напрямую по пути к химерам его величества Разума. Блуждания человечества и в первую очередь западно-европейской иудео-христианской цивилизации в поисках смысла, – в лекции пастора Константина Андреева.
Continue reading “Досократики. В поисках смысла”
Философия и теология – кто на кого влияет?
Лекция пастора Константина Андреева, настоятеля московского евангелическо-лютеранского прихода св.Михаила. Continue reading “Философия и теология – кто на кого влияет?”